Первый мировой экономический кризис 1857–1858 годов

Первый мировой  экономический кризис 1857–1858 годов

Финансовый и экономический  кризис 1857–1858 годов был первым мировым  кризисом. Хотя он, как и предыдущие кризисы, более всего поразил  Великобританию, главную промышленную и торговую державу, но начался он в США и сильно ударил по Франции  и Германии.

Кризисы XIX века происходили  в условиях стабильных денежных систем, основанных на золоте. Серебро еще  оставалось денежным металлом, но роль его ослабевала. Великобритания первой из крупных стран приняла систему  золотого стандарта. Это не значит, что деньгами были исключительно  золотые монеты. Напротив, их доля в  денежной массе скорее сокращалась, а доля банковских денег – банкнот  и текущих счетов в банках –  возрастала. Однако банковские деньги были разменны на золото по номиналу, что в конечном счете обеспечивалось золотым запасом центрального банка. В Англии, а затем и в других странах были приняты законы, которые устанавливали обязательные нормы покрытия банкнот золотыми запасами.  
Инфляционные бумажные деньги были оттеснены на периферию тогдашнего мира или использовались в таких особых случаях, как Гражданская война 1861–1865 годов в США. 
1850-е годы были периодом беспрецедентного взлета добычи золота. Значительное количество металла продолжала добывать Россия, в 1848 году были открыты богатейшие месторождения в Калифорнии, а в 1851 году – в Австралии. Поток золота, подобно свежей крови, вливающейся в хозяйственный организм, пошел из этих отдаленных районов в Европу и в промышленные штаты США. Золото подтолкнуло рост промышленности, строительство железных дорог, учреждение акционерных обществ и банков. Оно облегчило утверждение и распространение золотого стандарта. 
Золотые валюты не исключали определенных колебаний цен, несопоставимых, однако, с тем, что происходит при бумажно-денежном обращении, не подкрепленном разменом банкнот на золото. В ходе экономических и финансовых кризисов цены, как правило, снижались, иногда значительно. В ходе кризиса 1857–1858 годов индекс оптовых цен в США (по месячным данным) упал на 16%, а индекс цен сельскохозяйственных товаров на 20%. 
Падение цен было именно симптомом и составной частью кризиса. Обесценивались накопленные предприятиями товарные запасы, приходилось продавать продукцию себе в убыток, что делало для фирм невозможным погашение полученных в лучшее время кредитов, толкало их к банкротству. 
Напротив, взаимные курсы валют, определявшиеся золотым содержанием каждой из них, оставались при кризисах обычно почти неизменными, колебались в очень узких пределах – не более 1–2%. Столь привычная нам теперь девальвация не использовалась при золотых валютах в качестве средства экономической политики. Тем не менее эти колебания валютных курсов были главным механизмом, управлявшим международным движением золота. При относительно низком курсе национальной валюты становилось выгодным вывозить золото из страны, при высоком курсе – наоборот. 
Главным, в сущности – единственным, орудием воздействия центрального банка на денежный рынок и, через него, на хозяйство была учетная ставка, т. е. процент, под который он кредитовал коммерческие банки. Этот кредит предоставлялся главным образом путем учета и переучета векселей, что означало покупку центральным банком долговых обязательств до истечения их срока с соответствующей скидкой с номинала.  
Путем повышения учетной ставки центральный банк защищал свой золотой запас. При высоких процентных ставках коммерческим банкам и другим участникам рынка становилось невыгодным получать ссуды и обменивать на золото банкноты и деньги, находящиеся на банковских счетах. Кроме того, высокие процентные ставки могли привлечь денежный капитал из-за границы, а вместе с ним и приток золота.  
покупают и мало кто продает. Возникает явление, получившее название «бум». В период бума цены могут расти вне соответствия с реальными процессами в экономике: цены товаров отрываются от уровня затрат и нормального спроса; курсы акций теряют связь с фактическими и разумно ожидаемыми прибылями компаний; цена земли уже мало зависит от возможностей её производительного использования в близком будущем. 
Если спекулянт работает только с собственным капиталом, то сам размер этого капитала ставит предел его спекуляции. Но если он привлекает кредит, то масштабы спекуляции могут возрасти многократно. Так, если спекулянт вкладывает 1000 долларов и рассчитывает продать купленный объект за 1500. В этом случае его прибыль составит 50%. Но если он получит ссуду в размере 10 000 долларов под 10% и вложит в спекуляцию 11 000, то при тех же гипотетических условиях он выручит 16 500 долларов. Отдав 1000 долларов процентов, спекулянт будет иметь чистую выручку 15 500 долларов, а прибыль 14 500 долларов, что означает норму прибыли 1450%! 
Это явление – использование заемного капитала (кредита), получаемого под фиксированный процент, для увеличения прибыли на собственный капитал – получило в английской терминологии название leverage или capital gearing. To и другое означает рычаг, принцип рычага. В ныне утверждающейся русской терминологии это слово обычно не переводят и говорят: левередж. Действительно, это напоминает рычаг: мощь короткого плеча (собственного капитала) многократно увеличивается благодаря длинному плечу (заемному капиталу). 
Спекулянт набирает кредиты, где только может, не заботясь о том, как он станет отдавать долги: если спекуляция окажется удачной, это не будет серьезной проблемой. А он - прирожденный оптимист. Масштабы и социальное значение спекуляции возрастают, когда её участниками становятся не только профессионалы, но более широкий круг людей, которые надеются заработать на буме, вкладывая в спекуляцию свои сбережения или деньги, полученные в кредит. Психология этих людей обычно иррациональна, они полагаются не на трезвый анализ рынка, а на поведение толпы, на слухи, на интуицию. В Англии говорят, что в спекуляцию пошли деньги дам и священников, в Америке – деньги вдов и сирот, во Франции – деньги отцов семейств. 
Рано или поздно спекулятивный бум кончается крахом. Стремление купить сменяется стремлением продать, сначала – чтобы реализовать прибыль, а далее – чтобы спасти свои деньги. Как правило, профессионалы более успешно выходят из игры, а жертвами краха становятся массы мелких инвесторов. Паника, возникающая при этом, вполне может стать началом финансового кризиса. 
Все сказанное выше о факторах и составных частях финансовых кризисов в полной мере проявилось в кризисе 1857–1858 годов. География кризиса охватила все развитые страны того времени: США, Англию и континентальные страны Западной Европы. В Европе кризис может быть соотнесен с окончанием Крымской войны в 1856 году и с обусловленным этим изменением экономической ситуации. 
Объектами спекуляции в период предшествующего кризису бума были: в США – акции железнодорожных компаний и раздаваемые государством земельные участки; в Англии – тоже железные дороги и зерно; в странах европейского континента – опять-таки железные дороги и акции предприятий тяжелой промышленности. Расширение денежной массы, которая требовалась для разгона спекуляции, обеспечивалось: в США – притоком золота и ростом межбанковских операций; в Англии – слияниями банков и межбанковскими операциями; на континенте – операциями банка «Креди мобилье» и новых германских банков. 
Пик спекулятивного бума пришелся в США и Англии на конец 1856 года, на континенте – на март 1857 года. Крах, взрыв финансового кризиса может быть отнесен в США на август, в Англии – на сентябрь, на континенте – на ноябрь 1857 года. Наконец, приток ликвидных средств, который помог ослабить, а затем изжить кризис, произошел: в США – путем поступления капитала из Англии; в Англии – благодаря временной отмене банковского акта 1844 года, жестко ограничивавшего эмиссию банкнот Банком Англии; в Гамбурге – путем дополнительного поступления серебра. 
Конечно, действительность была бесконечно сложнее, чем эта схема. В каждой стране кризис имел свои особенности, прошел свои зигзаги и петли. Схема ничего не говорит о последствиях финансового кризиса в реальном секторе: снижении производства, уменьшении объема торговли, росте безработицы. Понятное дело, здесь нет места для человеческого фактора — для стрессов и лишений, выпавших на долю вкладчиков обанкротившихся банков, служащих закрытых фирм, выброшенных с предприятий рабочих.

Финансовый кризис во Франции в 1720 году

Девальвация, инфляция, государственное  банкротство, биржевой крах и банковская паника – все эти понятия, так  хорошо теперь знакомые нам, были собраны  в один букет в событиях, которые  происходили во Франции еще в  начале XVIII века. Их героем был шотландец  Джон Ло, оставивший заметный след в  истории.  
После смерти короля Людовика XIV в 1715 году финансы Франции пребывали в плачевном состоянии. В бюджете не хватало денег на оплату процентов по огромному государственному долгу, а о погашении этого долга не могло быть и речи. Поскольку новому королю было всего 7 лет, все заботы легли на плечи регента, герцога Филиппа Орлеанского. Он стал решать финансовые проблемы сомнительными полумерами. 
Была проведена так называемая перечеканка монеты (нечто вроде современной девальвации). Золотые и серебряные монеты изымались государством, а взамен выпускались монеты с тем же названием и номиналом, но с содержанием драгоценного металла на 20% меньше. Разница должна была пополнять казну. Были приняты суровые меры против неплательщиков налогов, а одного богатого откупщика, собиравшего по соглашению с казной налоги в целой провинции, за злоупотребления даже казнили. Власти поощряли доносы на людей, уклоняющихся от налогов, в результате чего доносы стали множиться, а хозяйственная деятельность – уходить в подполье. Ремесленники и торговцы были особенно недовольны действиями властей. Не более половины денег, полученных такими способами, попало в казну, а другая половина была присвоена приближенными регента, чиновниками и прочими лицами, имевшими такую возможность. Финансовые трудности продолжали нарастать, приводя регента в отчаяние. 
Тогда регент вспомнил, что ему некоторое время назад докучал своими прожектами Джон Ло (1671–1728), шотландец средних лет, человек, опытный в делах и большой знаток финансов. В свое время Ло бежал из Англии, где был приговорен к смерти за то, что убил на дуэли человека. Он много поездил по Европе, изучал в нескольких странах банковские операции. Кроме того, у него была репутация умелого и удачливого карточного игрока. 
На этот раз Ло сумел понравиться регенту, человеку неглупому, но легкомысленному и ленивому. Тот, как за соломинку, ухватился за проект спасения французской экономики и финансов, который представил ему шотландец. Ло говорил и писал, что главной причиной как экономического застоя, так и плохой собираемости налогов является недостаток денег. Он предлагал дополнить обращение золотых и серебряных монет бумажными деньгами – банкнотами особого банка, который он хотел учредить под патронажем королевской власти. Эти деньги, по его мнению, должны были, подобно свежей крови, оживить хозяйство и дать доход казне. Для Франции это была новая и смелая идея. 
В мае 1716 года вышел указ об учреждении банка с уставным капиталом в 6 млн. ливров. (Серебряный ливр был основной денежной единицей Франции. На современные деньги по цене серебра он стоит приблизительно 40 американских центов.) Капитал был собран путем выпуска ограниченного числа акций банка, оплачиваемых отчасти звонкой монетой, отчасти долговыми обязательствами государства. Банкноты, которые стал выпускать банк, были признаны законными деньгами. В частности, они принимались в уплату налогов. 
Ло объявил, что банкноты банка будут свободно размениваться на звонкую монету, притом по соотношению на дату их выпуска. Таким образом они были застрахованы от перечеканки монеты. Если бы содержание металла в монете было государством снижено, то держатель банкнот получил бы больше монет на соответствующую величину. Это был искусный ход, который сделал банкноты более твердыми деньгами, чем монеты из драгоценных металлов. На рынке они нередко расценивались дороже монеты. Скоро хозяйство страны почувствовало облегчение. Умиравшая торговля подняла голову. Налоги платились регулярнее и с меньшим ропотом, чем раньше. 
Восстанавливалось доверие к государству и его обязательствам. Внимание всего королевства было привлечено к банку Ло, и престиж банка и его создателя все более укреплялся. Банк открыл отделения в нескольких крупных провинциальных городах. 
Регент был изумлен блестящим успехом банка и теперь ни в чем не мог отказать ловкому шотландцу. Тогда Ло выдвинул свой второй знаменитый проект, который, можно сказать, обессмертил его имя. Он предложил создать акционерную компанию и предоставить ей монополию на торговлю с французскими землями в нижнем течении великой реки Миссисипи, которые считались сказочно богатыми золотом и другими ценностями. Компания должна была собрать деньги значительного числа акционеров и пустить их в исключительно выгодное дело. Эти земли назывались Луизианой по имени короля Людовика (Луи) XIV. 
В августе 1717 года компания была учреждена и получила первоначально название Миссисипской компании. Было разрешено выпустить 200 тысяч акций по 500 ливров каждая. Покупатели могли оплачивать акции не только монетой и банкнотами, но и государственными обязательствами, которые на рынке котировались ниже номинала. Таким образом, компания становилась кредитором государства. Почти сразу возник лихорадочный спрос на эти новые ценные бумаги, доверие к которым поддерживалось своего рода ореолом, возникшим вокруг имени Джона Ло. Эмиссия же акций породила первую в истории спекулятивную горячку и первый биржевой крах. 
Стремясь подстегнуть спрос на акции, Ло вложил свои собственные деньги в рискованную операцию, которая была, возможно, первой в истории срочной сделкой с акциями. Когда акции продавались всего лишь по 250 ливров, он предложил желающим купить у них двести акций по 500 ливров с оплатой через шесть месяцев, независимо от того, сколько они будут тогда стоить на рынке. В этой, как многим казалось, нелепой сделке был тонкий расчет, и он, к удивлению и зависти публики, полностью оправдался. К моменту расчета курс достиг 5000 ливров, и недальновидные продавцы, вступившие с Ло в сделку, кусали себе локти: на каждой акции он выигрывал у них 4500 ливров. 
На этой сделке Ло заработал неплохие деньги, но личное обогащение его не очень интересовало: он был увлечен самой реализацией своей идеи. Это на время отвлекло его внимание от дел банка, который тем временем был переименован в Королевский банк Франции и стал прообразом центрального банка. 
Между тем банк приступил к финансированию казны, для чего потребовались новые выпуски банкнот, слабо обеспеченных запасом драгоценных металлов. Неясно, видел ли Ло, что под его детище подводится весьма опасная мина. 
Акции Миссисипской компании, которая, по всеобщему убеждению, находилась под особым покровительством правительства и обещала огромные прибыли, успешно расходились. Поскольку ей были вскоре даны привилегии в торговле с «обеими Индиями» (Вест-Индией, ныне землями Карибского бассейна, и Ост-Индией, теперешней Индией и соседними территориями), компания была переименована в Компанию Индий, хотя её деятельность по-прежнему в основном ограничивалась землями на Миссисипи. Однако новое название подчеркивало её могущество и универсальность.

Ло от имени руководства  компании обещал на следующий год  фантастические дивиденды по акциям, что подстегнуло спрос на них. Компания объявила подписку на дополнительные 50 тысяч акций, на которые было в короткое время подано до 300 тысяч заявок. Ло лично распределял эти акции, и его дом осаждали толпы желающих купить их по номиналу в надежде на быстрое обогащение. За несколько дней, пока составлялись списки новых акционеров, лихорадка достигла апогея. Герцоги, маркизы, графы вместе со своими супругами часами ждали аудиенции у всесильного финансиста. Пытаясь не смешиваться у дома Ло с толпами простонародья, они снимали квартиры в соседних домах, чтобы все время быть вблизи нового храма богатства. Об этом времени сохранилось немало анекдотических историй. Как-то раз, сидя в окружении знатных дам, добивавшихся подписки на акции, Ло стал проявлять беспокойство и в конце концов признался, что должен выйти по нужде. Дамы потребовали, чтобы он просто зашел для этого за ширму, но не покидал их. 
Поскольку курс уже выпущенных акций неуклонно повышался, было решено выпустить еще 300 тысяч акций и продавать их по рыночному курсу. По указу регента вырученные деньги поступали в казну и должны были использоваться для погашения государственного долга. Неизвестно, в какой мере это благое решение действительно выполнялось. 
Популярность и могущество Ло достигли зенита. В глазах народа он выступал чародеем, способным создавать огромное богатство из воздуха. Все классы общества были охвачены лихорадкой быстрого обогащения. Среди аристократии в то время практически не нашлось бы человека, который не поддался этой мании. Редкими исключениями стали герцог Сен-Симон, автор знаменитых мемуаров, в которых немало говорится о Ло, и старый маршал Виллар, участник многочисленных войн предыдущего царствования. 
Люди обоего пола и разного возраста спекулировали на акциях. Узкая улица Кенкампуа, где близ дома Ло стихийно образовалась биржа, была забита народом. Арендная плата за дома и любые помещения на этой улице повысилась в несколько раз. Сапожник, которому посчастливилось иметь мастерскую на улице Кенкампуа, получал 200 ливров в день, сдавая в аренду убогое помещение и предоставляя клиентам бумагу и письменные принадлежности. Своим трудом он зарабатывал такие деньги за несколько месяцев. Рассказывали, что некий горбун нажил немалые деньги лишь тем, что подставлял свой горб в качестве пюпитра для подписания документов по купле-продаже акций. 
Толкучка привлекала не только дельцов, но и массу любопытствующих зрителей. В толпе шныряли воры, орудовали мошенники и грабители со всего Парижа, из других городов Франции и даже из-за границы. Несколько раз приходилось направлять туда солдат, чтобы восстановить порядок. 
Ло купил особняк, в который переселился с семьей, а примыкавшую к нему территорию предоставил под биржу. Он устроил так, что было запрещено продавать акции где-либо, кроме этого места. Так возникла первая фондовая биржа с определенной регламентацией сделок. В центре отведенной территории было сооружено до 500 киосков и павильонов для профессиональных торговцев акциями, которых сегодня мы назвали бы брокерами. 
Эти временные сооружения были украшены пестрыми надписями, флагами и лентами. Стоял слышный издалека гул голосов, играла музыка, беспорядочно сновали люди. В толпе передвигались торговцы, предлагавшие всякую всячину. Все это создавало неповторимую атмосферу смешения бизнеса и забавы, привлекая многочисленных парижан и приезжих. 
Между тем курс 500-ливровой акции поднялся до 10–15 тысяч, причем он резко колебался не только от одного дня к другому, но даже в течение дня; возникала невиданная возможность почти мгновенно разбогатеть или разом потерять состояние. Самый высокий курс, который был отмечен на бирже, составлял 20 тысяч ливров. 
В заслугу Ло ставили экономическое оживление, связанное с биржевым бумом. Оно было особенно заметно в Париже. Масса состоятельных людей устремилась сюда со всей Европы, оставляя деньги в карманах домовладельцев, торговцев, ремесленников. Цены на продовольствие и предметы роскоши заметно повысились. Что-то выиграли и низы: значительно выросли заработки наемных работников. 
Никогда еще в Париже не продавалось столько предметов роскоши. Статуи, картины, гобелены отовсюду свозились в Париж, так как находили здесь хороший сбыт. Всевозможные изящные изделия для украшения домов, доступные раньше только аристократам, теперь попадали в дома торговцев и вообще людей среднего класса. Охотно покупались ювелирные изделия, в том числе самые дорогие. Сам регент купил за 2 миллиона ливров знаменитый бриллиант, названный впоследствии в его честь «Регент». Деньги для этой расточительной покупки предоставил все тот же Ло. 
Разумеется, Ло тоже сильно разбогател. Он купил два поместья и вел переговоры о покупке третьего, которое должно было дать ему титул маркиза. По просьбе регента он перешел из наследственной протестантской веры в католичество, что открывало перед ним возможность государственной карьеры. На короткое время он стал генеральным контролером (министром) финансов Франции. Впрочем, Ло сохранял черты простого, любезного и разумного человека. Если он и был высокомерен, то только с аристократами, которые сами унижались перед ним. Он охотно общался со своими соотечественниками из Шотландии и однажды провел несколько часов с таким гостем, пренебрегая знатными французами, ожидавшими приема.

Гиперинфляция в  Германии в 1919-1923 годах 

Слово гиперинфляция означает «сверхбольшая инфляция». Между  тем, четкой границы между просто большой и сверхбольшой инфляцией  нет. Для наглядности можно считать, что ситуация, когда средний месячный темп роста цен превышает 25-30%, имеет  черты гиперинфляции. В пересчете  на годовые цифры это означает рост цен в 15-25 раз. Верхней границы  гиперинфляции нет: в иные месяцы 1923 года уровень цен в Германии повышался в тысячи раз. Гиперинфляция  стала одним из важнейших факторов обострения социально-политической обстановки в стране. Слабое центристское правительство  подвергалось мощному и агрессивному давлению слева и справа. 23–25 октября 1923 года произошел вооруженный коммунистический мятеж в Гамбурге. Как бы в ответ  на это 8–9 ноября нацисты при поддержке  крайних милитаристов совершили  попытку путча в Мюнхене.

Первая в мире большая инфляция. Инфляция во Франции  в 1790-е годы

Точную дату рождения бумажных денег, без которых нам теперь невозможно представить себе экономику  и жизнь, определить затруднительно. Говорят, они существовали в Китае  много столетий тому назад. В XVII веке несколько банков в Западной Европе выпускали напечатанные на особой бумаге обязательства выплаты известных  сумм звонкой монетой. Это были первые банкноты. В следующем веке Европа узнала, что такое инфляция, хотя само слово появилось гораздо позже. Созданный во Франции в 1716 году шотландцем Джоном Ло банк выпустил массу банкнот, явно превышавшую потребности обращения, и оказался неспособен разменивать их на монеты из золота и серебра.

Дом Морганов. История  создания Федеральной резервной  системы США 

Домом Морганов называли фирму  «Дж. П. Морган энд компани». Это был инвестиционный банк, т. е. банковская фирма, главный бизнес которой состоял не в приеме вкладов, проведении расчетов и предоставлении ссуд (это бизнес коммерческих банков), а в эмиссии и размещении ценных бумаг, во владении и управлении пакетами ценных бумаг. Однако до 1930-х годов инвестиционные банки в полной мере занимались также и коммерческими банковскими операциями. Это объединение всех главных банковских функций стало источником финансовой мощи Морганов. По традиции инвестиционные банки были обычно не корпорациями (акционерными компаниями), а принимали юридическую форму партнерских фирм. Это в известной мере имеет место и теперь, чем инвестиционные банки подобны юридическим, аудиторским, консалтинговым фирмам.