Планирования исследования

В зависимости от характера объясняющих суждений и положений в науке различают  следующие основные типы объяснений: субстанциальные, атрибутивные, генетические, контрагенетические, структурные  [255]. Субстанциальное объяснение состоит в раскрытии субстрата, с которым объект закономерно связан. В психологии этот тип объяснения реализуется через указания на физиологические основы психики, на ее материальный субстрат – нервную систему.

Атрибутивное  объяснение раскрывает закономерные связи объекта с его атрибутами. Атрибут – это неэлиминируемое, неотъемлемое свойство объектов. Так, объяснение сознания может производиться через указание и раскрытие таких его качеств, как идеальность, целостность, рефлексивность и проч.

Генетическое  объяснение осуществляется через обращение к предшествующим состояниям объекта. Предполагается, что знание причины (прошлого) объясняет следствие (настоящее). Поэтому такие объяснения называют еще и причинными. К такого типа объяснениям часто прибегают в терапевтической практике. Психоанализ Фрейда дает классические образцы подобных объяснений. Контрагенетическое, или следственное, объяснение обратно генетическому и апеллирует к последующим состояниям объекта: зная нынешнее состояние (следствие), можно объяснить прошлые (причины). Например, изучив напряженную ситуацию в коллективе, возможно вскрыть причины конфликтов.

Структурное объяснение реализуется через установление элементного состава объекта и способов сочетания этих элементов в единое целое (внутренняя структура) либо через выявление места объекта в совокупности других объектов (внешняя структура). Особая разновидность этого типа объяснения, приобретающая все большую популярность в науке, – микроструктурные объяснения. Они позволяют через микроструктуру познать и объяснить явления макроуровня. Впечатляют плоды внедрения микроструктурных объяснений в такие области знания, как атомная физика, теория света, кинетическая теория теплоты, биохимия, генетика, молекулярная биология. Не упускает своего шанса и психология [91, 130].

Приведенные виды объяснений в научной практике чаще используются в комплексе, образуя различные  комбинации. Нередки симбиозные варианты объяснения, использующие одновременно различные характеристики объекта: структурно-генетические, атрибутивно-субстанциальные, структурно-функциональные. Применение таких смешанных объяснений или  их комплексов характерно для объяснения наиболее сложных явлений действительности, к которым в первую очередь  относятся явления жизни [254].

Среди явлений жизни  наиболее сложными считаются психические  явления. Их объяснения, естественно, имеют  определенную специфику.

4.7.2.2. Виды объяснения  в психологии

  В психологии спектр возможных объяснений одного и того же явления шире, чем в  других науках. Главная причина такого положения – в чрезвычайной сложности  и объекта, и предмета исследования психологии. Человек и его психика  – системы многоуровневые и многокомпонентные, выступающие одновременно в различных  ипостасях. При объяснении часто  затрагивается только одна какая-нибудь сторона, один какой-нибудь уровень. Неоднородность (и структурная, и функциональная) психики, с одной стороны, и ее целостность, с другой, предопределяют сложность и многофакторность связей в психических проявлениях. Анализируя, т. е. расчленяя психику, легче найти объяснительный принцип отдельным психическим фактам. Но искусственность такого разделения чревата указанными ошибками. Научный синтез не всегда их преодолевает. Часто объяснение сводится к привязке к какой-либо «модели». Многообразие же таких моделей в психологии чрезвычайно велико, что в конечном итоге так же умножает вариативность объяснений в психологии. Каждый вариант объяснительной модели обусловлен теоретическими и методологическими позициями ее автора, его компетентностью в данной и смежных областях знания. Зачастую модели определяются и методом, используемым при изучении данного явления. Вспомним, что даже величина сенсорного порога зависит от применяемого метода измерения. Пожалуй, для психологии особенно характерен сформулированный Н. Бором для теории познания принцип «дополнительности», являющийся «выражением рационального синтеза такого богатства опытных фактов, какое не вмещается в естественных пределах применимости понятия причинности» [43, с. 35]. Н. Бор даже специально заострял наэтом внимание: «Богатый словарь, которым мы пользуемся при описании нашего душевного состояния, как раз и подразумевает типично дополнительный метод описания, соответствующий непрерывному изменению того предмета, на котором сосредоточено внимание» [там же, с. 138].

Но как бы ни были разнообразны объяснения в психологических  исследованиях, их можно свести к  нескольким основным вариантам, что  и сделал Ж. Пиаже [280]. Он предложил  выделить два основных типа объяснений: 1) редукционизм – упрощающие объяснения и 2) конструктивизм – построение объяснительных моделей, дополняющих редукционистские объяснения. Внутри этих двух типов имеются разновидности:

I. Редукционизм

1. Психологический редукционизм.
2. Внепсихологический редукционизм:

а) физические (физикалистские) объяснения;

б) физиологические (органические, срганистские) объяснения;

в) социологические (психосоциальные) объяснения.

II. Конструктивизм

1. Модели прижизненного опыта.
2. Модели врожденного опыта (генетические).
3. Абстрактные модели.

Психологический редукционизм заключается в сведении в психологических рамках сложного к простому. Объяснение некоторого множества психических явлений (реакций, поведенческих актов и т. п.) одним причинным принципом, не изменяющимся даже в ходе преобразования или развития этих явлений. Например, фрейдистское объяснение сложных форм социального поведения человека действием «либидо».

Внепсихологический  редукционизм – объяснение психологических  факторов причинами непсихологического характера.

Физические объяснения являются сведением психического к  физическому. Обычно физиологические  основы психического выступают как  промежуточное звено в этой редукции. Классический образец такого рода объяснений – «физические гештальты», которые, по утверждению гештальт-психологии, являются исходной базой перцептивных «хороших форм». Физическая редукция в психологии восходит еще к античным авторам, представлявшим мир, в том числе и человека с его духовной жизнью, состоящим из первоэлементов (воздух – вода – огонь – земля; атомы и т. п.). Дальнейшее развитие эта тенденция получила в концепциях Гоббса о «корпускулах» и Лейбница о «монадах». Сюда же следует, видимо, причислить и закон о специфической энергии нервов великих «физиологических идеалистов» И. Мюллера и Г. Гельмгольца, теорию поля К. Левина. Особенно яркие образцы физического редукционизма дают различные разновидности вульгарного материализма. Так, известный психолог Малешотт утверждал, что характер и психические свойства людей зависят от состава принимаемой пищи: мясо способствует развитию математических и технических способностей, а вегетарианская пища порождает способности к поэзии и литературе. Даже социальные явления, такие как войны и революции, он объяснял избыточным потреблением мяса.

Физиологические объяснения состоят в сведении психического к физиологическому. Эта тенденция в ЭП имеет давнюю традицию. «Поскольку для большинства авторов сфера психологии представляет собой зону взаимодействия между биологическим и социальным, излюбленным способом объяснения психолога в тех областях, где он не зависит от социологии, будет сведение выещего к низшему, то есть уподобление психологических явлений физиологическим моделям» [280, с. 175]. Примером подобного подхода является знаменитая теория эмоций Джеймса–Ланге.

Большинство физиологических  теорий сводятся к объяснению поведения  через нарушение баланса (симметрии) между некоторыми физиологическими (нервными) компонентами. Такое нарушение  приводит к появлению напряжений, которые в свою очередь приводят к образованию «энергии», а последняя разряжается в поведение [82].

Наиболее широко используются следующие механизмы: 1) билатеральное взаимодействие, т. е. обеспечение психического отражения работой левого и правого полушарий головного мозга. Правое регулирует сферу бессознательного, левое – сознательного; правое – образное мышление, левое – понятийное (логическое); правое – восприятие длительности, левое – временной последовательности и т. д.; 2) не менее «модная» пара кора – подкорка. Первая – это сознательное, вторая – бессознательное; 3) диада головной – спинной мозг ЦНС. Первый – это механизм приобретенных форм поведения, второй – врожденных; 4) специфические – неспецифические сенсорные системы. Первые (по терминологии X. Хэда – эпикритические) передают специфическую информацию о раздражителе: модальность, интенсивность, локализацию. Вторые (протопатические) – сигнализируют только о наличии раздражителя. Тогда специфические системы олицетворяют знание в психическом акте, а неспецифические – переживание; 5) гуморальные теории объясняют поведение и психические реакции влиянием какой-либо гормональной субстанции. Например, гипофиз регулирует работу желез внутренней секреции, а те в свою очередь влияют на активность поведения через обмен веществ.

Социологические объяснения – поиск причин индивидуальных реакций и индивидуального поведения в сфере микросредовых (а в некоторых случаях и макросредовых) социальных взаимосвязей. Примеры такого типа объяснений находим в культурном психоанализе Э. Фромма, в концепции мотивации А. Маслоу, в теории аттитюда в социальной психологии. Сюда же нужно отнести концепцию социалистического коллектива в советской психологии. Да и большинство социально-психологических построений в отечественной психологии: теории лидерства, конформизма и других групповых процессов, концепция социализации личности и межличностных отношений и др.

Объяснение через  модели прижизненного опыта. Процедура  объяснения здесь заключается в  установлении причинных связей междуусловиями среды и наблюдаемыми реакциями, характеризующими поведение. Причинность  же состоит в дедуктивной связи  законов обучения, таких как закон  ассоциаций, закон устранения потребностей, закон подкрепления, закон градиентов цели (ускорениереакций при приближении  к цели) и т. д. Иначе говоря, причинатех или иных форм поведения лежит  в системах (конструкциях) законов, понимаемых как прижизненные приобретения новых адаптивных форм поведения. Такой  подход характерен для бихевиоризма, где поведение рассматривается  как адаптация к тем или  иным ситуациям (переменным, стимулам). Это закреплено в знаменитой формуле  бихевиоризма: стимул – реакция (S -> R). Короче говоря, объяснение здесь сводится к обращению к приобретаемым формам поведения, однозначно определяемым воздействиями среды, т. е. через феномен научения. Теоретики научения именно этим явлением объясняют все психическое развитие в целом. Исключение составляют только те случаи, когда очевидно влияние наследственности в процессе созревания организма.

Объяснение через  генетические модели. Объяснительный принцип – врожденные поведенческие  конструкции. И даже подчеркивание  «теоретиками развития» (выражение Ж. Пиаже) активности организма (и субъекта) и влияния среды на развитие психики и поведения не мешает им обращаться к этим моделям. Так, импринтинг выступает классическим примером такого рода объяснения поведения.

Объяснение через  абстрактные модели. Производится отвлечение от разнообразия в формах поведения  и реакций и апелляция к  наиболее общему их выражению. Абстрактные  модели выполняют три функции: 1) уточняют недостаточно точные дедукции (рассуждения от общего к частному); 2) способствуют обнаружению новых  связей между общими фактами или  законами, ранее не сопоставимыми; 3) помогают установить новые причинные  связи, ранее не поддававшиеся анализу. Распространенная разновидность абстрактной  модели – математическое представление психических явлений. Знаменитый факторный анализ – одно из таких представлений, что даже дало повод называть его «полуобъяснением».

Схему Ж. Пиаже можно  дополнить и некоторыми другими  видами объяснений. В частности, теологическими и телеологическими [20, 21]. Теологическое (от греч. theos – 'бог') объяснение состоит в ссылке на Бога (в любой его ипостаси) как творца и движущей силы всего сущего, в том числе и человека с его «внутренним миром». Тривиальное «так Богу угодно» – иллюстрация подобного вида объяснения. Иногда утверждается, что многие наши поступки продиктованы если не стремлением познать Бога, то хотя бы приобщиться к Творцу.

Конечно, подобные объяснения нельзя признать научными, поскольку  не обладают доказательной силой  и опираются лишь на постулируемое  суждение о существовании исходной божественной субстанции. Этот постулат научными методами невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Но даже допустив наличие  Творца, ссылка на него ничуть не доказательнее, нежели ссылка на любой другой авторитет. Хотя в истории науки подобная «аргументация» – явление не исключительное. Вспомним непререкаемый авторитет на протяжении многих столетий Аристотеля, Птолемея, Галена, Фомы Аквинского и других великих мыслителей прошлого. Да и в новейшее время, как мы помним, часто ссылки на классиков марксизма было достаточно, чтобы обосновать и объяснить многие суждения в «единственно верной» советской науке или опровергнуть любую «буржуазную» теорию.

Однако, «ненаучность» теистических объяснений не мешает время от времени прибегать к ним и всемирно признанным ученым. Чего стоит только знаменитая реплика А. Эйнштейна: «Бог в кости не играет!», призванная опровергнуть роль случая (а вернее, вероятностных закономерностей) в устроении мироздания. Видимо, такой «эффект» часто вызывается противоречием между единством и бесконечностью мира и ограниченностью познавательных возможностей человека. Бернард Шоу как-то заметил, что наука всегда не права: она никогда не решает вопроса, не поставив при этом десятка новых. Таким образом, чем больше объем знаний у человека, тем больше граница с непознанным. И тогда, достигнув «критического» уровня соотношения знания и неизвестного, он может повторить знаменитое изречение мудреца: «Я знаю, что я ничего не знаю!» И вот тут-то и появляется соблазн сослаться на Бога и «умыть руки».