Судебный процесс по делу Сократа

Судебный процесс  по делу Сократа 
            Дело против Сократа было возбуждено в марте 399  г. до н. э. По афинским законам, судебный процесс мог начаться лишь после соответствующего заявления того или иного лица, полноправного афинского гражданина. Инициатор дела, Мелет, как и полагалось в таких случаях, в письменной форме обратился с официальным обвинением в коллегию фесмофетов, которая состояла из 6 афинских архонтов - высших должностных лиц, ведавших делами о государственных преступлениях при их слушании в афинском суде присяжных. 
 
            Текст обвинения следующий: «Это обвинение составил и, подтвердив присягой, подал Мелет, сын Мелета из дема Питтос, против Сократа, сына Софрониска из дема Алопеки: Сократ повинен в отрицании богов, признанных городом, и во введении новых божественных существ; повинен он и в совращении молодежи. Предлагается смертная казнь». 
 
            Обвинение, таким образом, содержало 3 пункта: 1) безбожие Сократа, 2) введение им каких-то новых божеств, и 3) развращение молодежи. 
 
            Дело Сократа подлежало рассмотрению в одном из отделений гелиэи – афинского суда присяжных. Председатель судебного отделения и прочие руководители процесса избирались по жребию, чтобы избежать подкупа, пристрастности и прочих возможных нарушений правил судопроизводства. 
 
            Распорядок судебного разбирательства, очередность и продолжительность прений сторон, процедура определения судом вины, меры наказания и т. п. были строго регламентированы, особенно строго в тех случаях, когда за данное преступление в законе предусматривалось заключение в тюрьму, смертная казнь, изгнание, лишение гражданской чести, конфискация имущества. К этому разряду процессов относились и так называемые не оцененные дела, наказание по которым не было конкретно предусмотрено в законе и определялось самим судом. Таким не оцененным процессом было и сократовское дело. 
 
            Отказавшись о помощи Лисия - афинского оратора, Сократ защищался сам, в своей обычной манере опровержения мнений, доводов и предрассудков своих противников.  
 
            Обвинительных речей по делу Сократа не сохранилось, но они, судя по всему, должны были конкретизировать расплывчатые пункты обвинения, отраженные в жалобе.  
 
            В ходе подобной конкретизации старые, более абстрактные пункты обвинения «доказывались» путем их более определенной переформулировки. При этом обвинители, как, впрочем, и подсудимый, апеллировали в своих выступлениях к знанию, осведомленности судей о фактической стороне обсуждаемых вопросов и т. п. Речь шла не об установлении каких-то новых и неизвестных фактов, но, скорее, об интерпретации с точки зрения афинского правопорядка ряда широко известных среди афинян обстоятельств сократовской жизни и деятельности. 
 
            Так, пытаясь доказать «безбожие» Сократа, Мелет на суде огульно приписывал ему утверждение о том, что «Солнце – камень, а Луна – земля». В подобном отрицании божественной природы небесных тел были повинны, по представлениям афинского демоса, вообще все «софисты», без различия их позиций и воззрений. Софисты – это древнегреческие платные преподаватели красноречия, представители одноименного философского направления. Зная это предубеждение афинских судей против всей плеяды мудрствующих безбожников, Мелет, не утруждая себя тонкостями доказательства предъявленных им обвинений, просто аттестует Сократа в качестве одного из таких «софистов». 
 
            Сохранившиеся сведения о Сократе, его образе жизни и взглядах не оставляют сомнений в том, что он проявлял должное почитание принятого в его время культа богов греческого пантеона. Но «даймоний» Сократа - это  философское понятие, означавшее способность отдельных людей, выступающих в качестве советчиков, предлагать рациональные решения в общих интересах – имел и необычный, некий сугубо индивидуальный, личностный аспект. Он был каким-то внутренним богом и гением самого Сократа, лишь для него существовавшим и лишь ему вещавшим божественным внутренним голосом. Этот личный бог как бы ставил под сомнение общепризнанных богов, ущемлял их роль и значение, создавал впечатление их излишности и даже ненужности. Поэтому современники Сократа довольно легко и естественно могли усмотреть в его «даймонии» опасную попытку подмены давних общепринятых представлений о богах индивидуальным мнением и модной отсебятиной, увидеть в случае с Сократом проявление той же субъективизации божественного начала, которая была столь характерна для тогдашних софистов. 
 
            Обвинение Сократа в развращении молодежи было на суде расшифровано его противниками весьма обстоятельно. Обвинители указали на следующие направления пагубного воздействия Сократа на юношество: Сократ внушал своим слушателям презрение к существующим демократическим порядкам и законам, толкая их тем самым к насилию; учениками Сократа были Алкивиад и Критий, нанесшие большой вред афинскому полису. Сократ, ссылаясь на худшие места из знаменитых поэтов, учил неуважению к простому народу, преступлениями и тирании; Сократ настраивал юношей против их родителей, родственников и друзей, выставляя их в глупом виде.      
 
                По процедуре судоговорения, после произнесения обвинительных и защитительных речей суд должен был простым большинством голосов при тайном голосовании решить вопрос о виновности или невиновности подсудимого. За признание Сократа виновным в предъявленных ему обвинениях было подано 280 голосов, против – 221 голос. Признание его виновным не было для него неожиданностью. Но вина была признана, и стороны должны были высказаться по вопросу о мере наказания. Обвинители настаивали, как и в жалобе, на смертной казни.

Во времена Сократа, приговоренный к смерти в назначенное время выпивал чашу растертой ядовитой цикуты (болиголова). 
 
            В своем последнем слове Сократ признается: «Я скажу вам: пожалуй, все это произошло мне на благо, и, видно, неправильно мнение всех тех, кто думает, будто смерть – это зло». 
 
            Сократа повели в тюрьму.  В ожидании смерти Сократ после суда провел там долгих 30 дней. Дело в том, что еще на кануне суда на остров Делос отплыл корабль с феорией - священным посольством. Смертные казни в Афинах в такие праздники приостанавливались до возвращения феории обратно. 
 
              Последний день Сократа клонился к закату. Настало время последних дел. Оставив друзей, Сократ удалился на омовение перед смертью. Омовение - это символическое очищение при помощи воды. Согласно орфическим  и пифагорейским представлениям, подобное омовение имело ритуальный смысл и символизировало очищение тела от грехов земной жизни. 
 
            После омовения Сократ попрощался с родными, дал им наставления и велел возвращаться домой. 
 
            К этому времени тюремщик напомнил, что пора выпить яд. 
 
            Когда принесли цикуту, Сократ, мысленно совершив возлияние богам за удачное переселение души в иной мир, спокойно лег, выпил чашу до дна.

Он еще немного походил, а когда отяжелели ноги, лег  на тюремный топчан и закутался. Затем, раскрывшись, сказал: «Критон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте». Это были последние слова Сократа. Жертвоприношение петуха сыну Аполлона Асклепию, богу врачевания, обычно полагалось за выздоровление. Сократ же имел в виду выздоровление своей души и ее освобождение от бренного тела.   

Так закончился самый напряженный день Сократа  — философа и человека. Чтобы  отстоять себя духовно и нравственно, он пожертвовал собой физически, телесно. Он защищался ради правды с  той искренней готовностью к  смерти, которая так расковывает  и освобождает человека. И он проиграл свое уголовное дело расчетливо, мудро, красиво, выиграв тем самым дело всей своей жизни. Это была старая трагическая игра с жесткими правилами. Ее суровый финал Сократ провел достойно того бессмертия, призраки которого витали над всем его процессом и отчетливо  проступали в сумерках заходящего дня.