Кризис Юго-Восточной Азии

Во-первых, пришлось в очередной  раз убедиться, что возможности  международного перелива капитала многократно  превосходят возможности методов  регулирования национальных правительств и центральных банков. Ежедневный объем валютных сделок превышал 1 трлн долл., что в 50 раз больше объема всей международной торговли, и составлял 80% всех международных валютных резервов. При этом выяснилось, что нет четкого понимания того, как правительства, международные финансовые институты и национальные центральные банки должны реагировать на подобные события. В данном случае правительства, МВФ и центральные банки не смогли бы остановить обвал, если бы рынки сами по себе не прекратили падение.

Во-вторых, хотя события на фондовых рынках Нью-Йорка и Лондона  в прошлом столетии не раз становились  причиной нестабильности в странах Юго-Восточной Азии, в октябре 1997 г. впервые причины и следствия поменялись местами. Стремительно растущие экономики Китая, Южной Кореи и стран Юго-Восточной Азии, на которые уже приходится 20% мирового экспорта — больше чем на США и Японию вместе взятые, превратились в новый центр силы в мировом хозяйстве, от которого западные страны зависят, но который не контролируют.

В-третьих, очень сильно возросло могущество крупных валютных спекулянтов. Управляя фондами в десятки миллиардов долларов, они составляют теперь серьезную  конкуренцию центральным банкам и международным финансовым институтам.

          В частности, в подрыве валют стран Юго-Восточной Азии был виноват Дж. Сорос, который провел многомасштабные операции на валютных рынках. Крупным частным спекулянтам, если они того пожелают, в принципе теперь не составляет труда подорвать валюты и фондовые рынки не только небольших, но и средних стран.

Кроме того, во время мексиканского  кризиса в декабре 1994 г. стало ясно, что правильная политика не гарантирует от «атаки на валюту». Мексиканская политика не была во всем успешной. Уже с середины 1994 г. объем тезобонос — казначейских обязательств, номинированных в валюте, превысил объем валютных резервов, что в конце концов и подорвало стабильность песо. В то же время основополагающие экономические показатели были вполне приличными, но и это не спасло мексиканскую валюту от краха.

В странах Юго-Восточной  Азии, за исключением Таиланда, основополагающие экономические и финансовые показатели были еще лучше: высокие темпы  роста, прежде всего, за счет экспортных отраслей экономики, высокая инвестиционная деятельность, низкая инфляция, актив  или небольшие дефициты госбюджета, относительно низкий внешний долг и  платежи по обслуживанию долга. Дефицит  по балансу текущих операций, хотя и был значительным, покрывался притоком капитала, причем главным образом  долгосрочного, а не краткосрочного. Валютные резервы казались достаточно высокими, чтобы противостоять возможному оттоку краткосрочных капиталов. Однако эти государства оказались в  эпицентре кризисных событий. Падение курсов акций в октябре 1997 г. в Гонконге произошло без всяких осязаемых причин: инвесторы соглашались, что гонконгский доллар надежно обеспечен собственными валютными резервами и еще более впечатляющими резервами Китая, но все же переводили свои вложения в другие валюты.

По оценке специалистов, страны Юго-Восточной Азии стали  «жертвами своего собственного успеха».

Во-первых, прежде всего успеха в развитии своего экспорта. Развитие экономики этих стран оказалось  в зависимости от развития экспортных отраслей.

В то же время недостаточное  внимание уделялось производству для  внутреннего рынка, расширению внутреннего  спроса. Так, среднегодовые темпы  роста экспорта Малайзии, Таиланда, Филиппин и Индонезии за период с 1986 г. по 1996 г. составляли 12,4% при среднегодовом росте ВВП за тот же период 9,6%.

Во-вторых, они стали жертвами успеха в области укрепления национальных валют. Курсы национальных валют  этих стран были привязаны к доллару. Рост же курса доллара ослаблял конкурентоспособность  экспорта из этих стран. Соответственно возрастали трудности в расширении экспорта стран Юго-Восточной Азии. Немаловажным фактором, ослаблявшим  позиции экспортеров государств Юго-Восточной Азии на мировом рынка, стала мощная экспортная экспансия  Китая, который получил заметные конкурентные преимущества на мировом  рынке благодаря проведенной  в 1994 г. девальвации юаня.

В-третьих, страны Юго-Восточной  Азии добились значительного успеха в области либерализации и  дерегулирования национального финансового рынка. Смягчение валютных ограничений способствовало росту долларизации экономики этих стран, и в первую очередь банковского сектора. Банки получили возможность осуществлять заимствования на мировом рынке под низкий процент и кредитовать внутреннюю экономику под более высокий процент. Если кредитование осуществлялось в национальной валюте, то банки несли валютный риск. При валютном кредитовании банки несли кредитный риск, риск неплатежеспособности заемщика. Рост портфеля обязательств коммерческих банков в валюте лишал центральные банки возможности выступать регулятором последней инстанции, т. е. рефинансировать обязательства коммерческих банков и поддерживать их ликвидность.

Дерегулирование финансового сектора в условиях отсутствия надлежащего надзора и контроля за деятельностью банков и других кредитно-финансовых институтов привело к увеличению числа мошеннических операций, расширило возможности для банков принимать на себя чрезмерные риски, не подкрепленные финансовыми ресурсами, что в конечном счете неизбежно вело к банкротству. Росту масштабов рисков в кредитно-финансовом секторе способствовали широкое сращивание финансового и промышленного капитала, система взаимного участия и переплетения капитала, «непрозрачность» операций на финансовом рынке. Банки действовали скорее в качестве инструмента стимулирования промышленности, чем как финансовые посредники, призванные обеспечивать перераспределение финансовых ресурсов в пользу наиболее эффективно использующих их клиентов. Банки и промышленные группы были очень тесно связаны между собой. Банковское регулирование и надзор были недостаточны, отсутствовал надлежащий внутренний контроль в самих банках. Кредитные риски недооценивались, а во многих случаях какие-либо технико-экономические обоснования выдачи кредитов вообще отсутствовали. Широко распространилась практика выдачи кредитов с необоснованно высокими кредитными рисками. В результате государственные органы денежно-кредитного и валютного регулирования утратили контроль над ситуацией на финансовых рынках, что и привело в итоге к острым кризисным потрясениям. О серьезных структурных проблемах экономики в этих государствах, обострившихся в середине 1997 г., свидетельствовало падение курсов акций в этих государствах и снижение уровня капитализации их рынков, начавшееся еще в 1996 г. Так, за период с октября 1996 по октябрь 1997 г. уровень капитализации рынка акций Индонезии снизился на 35%, Малайзии — на 53%, Таиланда — на 70%, Южной Кореи — на 40%, Филиппин — на 53%.

Следовательно, одной из основных причин азиатского кризиса стало нарушение оптимального баланса между степенью внутренней либерализации экономик, с одной стороны, и степенью их открытости для краткосрочных иностранных инвестиций — с другой. Контроль за допуском в экономику иностранного спекулятивного капитала ослаблялся быстрее, чем позволяли объективные внутренние условия. И в конце концов риски, связанные с нестабильностью краткосрочных инвестиций, стали перевешивать преимущества, которые дает привлечение иностранных кредитов и портфельных инвестиций.

Несмотря на то что кризис на фондовых рынках стран Юго-Восточной Азии вызвал падение курсов акций на фондовом рынке США и других западных стран и свидетельствовал о возросшей степени взаимозависимости фондовых рынков, в основе падения курсов акций на развивающихся рынках и на развитых лежали разные причины.

На развитых рынках основной причиной падения курсов акций была «перегретость» фондового рынка, относительная за-вышенность курсов акции, чему в немалой степени способствовал ряд обстоятельств, которые характеризовали развитие фондовых рынков этих государств в 1997 г. Прежде всего, это относительно благоприятная экономическая конъюнктура в Соединенных Штатах, где сочетались сравнительно низкая инфляция со стабильными на протяжении года темпами роста экономики и достаточно высокой занятостью. Ожидание роста прибылей корпоративного сектора американской экономики подогревало спекулятивные интересы к акциям американских компаний, особенно информационных технологий, и обусловливало рост их курсов. О «перегреве» американского рынка акций неоднократно предупреждал на протяжении года председатель Федеральной резервной системы (ФРС) США А. Гринспен.

Замедление роста дефицитов  государственного бюджета в США  и Западной Европе, снижение доходности по государственным облигациям способствовали переливу средств на рынок корпоративных  ценных бумаг и поддержанию особенно высокого спроса на акции. Ожидалось, что  подобная ситуация будет носить долговременный характер, так как в США, например, дефицит федерального бюджета в 1998 г. составил всего 0,5% ВВП, а к 2000—2002 гг. прогнозируется его профицит. В  Западной Европе в соответствии с  Маастрихстским соглашением дефицит государственного бюджета не должен был превышать 3% ВВП, а в 1997 г. он в среднем для всех стран реально составил 2% ВВП. Это создало условия для поддержания высокого спроса на корпоративные ценные бумаги в долгосрочной перспективе.

Кризис на фондовых рынках стран Юго-Восточной Азии вызвал корректировку курсов акций на западных рынках. Многие частные инвесторы, напуганные значительным падением курсов акций  в странах Юго-Восточной Азии, и прежде всего обвалом на Гонконгской  бирже, поспешили быстро получить прибыль. Масштабные продажи акций в Нью-Йорке вызвали резкое падение их курсов 27 октября 1997 г. Продавались акции не только американских компаний, но и иностранных — западноевропейских, латиноамериканских, восточноевропейских, а также российских, котируемых в США. В результате вслед за падением котировок на Нью-Йоркской бирже пошли вниз котировки на биржах других стран, в том числе и в России. Однако в отличие от фондовых рынков развитых государств, которые смогли оправиться от нестабильности к началу 1998 г., фондовые рынки других государств продолжали оставаться в депрессивном состоянии