Право собственности в римском праве

Виндикационный иск имел различные формы в разные эпохи lege agere sacramento in rem (законный иск о вещи nocpeдством присяги),  agere in геm per sponsionern (вещный иск посредством спонсии) и  agere in rem per formulam petitoriam (вещной иск посредством петиторной формулы).

В процессе виндикационного иска  обе стороны — невладеющий собственник и владеющий несобственник — одновременно исполняют роли и истца, и ответчика. Оба одинаково претендуют: “MEUM ESSE АIO” (“Я заявляю, что вещь принадлежит мне”), и судебная власть не имеет возможности не решить спор в пользу одного из них, даже если ни одна сторона в процессе не является истинным собственником.[5]

Выясняется, кто из претендентов относительно лучше управомочен на вещь, а не наличие абсолютного права. Поэтому возможно повторение процесса. Претендент рискует суммой присяги (а в древности — подвергнуться санкции за клятвопреступление), но сама форма процесса не нацелена на установление абсолютной принадлежности вещи. Это обстоятельство согласуется с тем, что спор о принадлежности вещи переходит на второй стадии процесса  в спор о неправомерном поведении, которое один из претендентов, очевидно, допустил в социально и сакрально значимом месте (in iure). Сама идентичность заявленных претензий исключает праведность одной из них и предполагает последующую смену предмета разбирательства. Когда новый предмет спора установлен, претор присуждал владение вещью (или фрагментами вещи, символизирующими целое, — “vindicia”) одной из сторон: “vindicias diceba”.

Примечательно, что поручителей  в том, что вещь будет восстановлена  победителю процесса вместе со всеми  плодами и приращениями, полученными  после litis contestatio, — praedes litis et vindiciarum — получает противник, тогда как претор заботится лишь об обеспечении уплаты суммы присяги. Форма временной принадлежности вещи не имеет значения для процесса, в котором идея исключительной власти над вещью отрицается самим фактом множества претендентов. Вещь будет присуждена опосредственно, когда выявится, чья виндикация была противоправной. Право на вещь принадлежит одной из сторон, и магистрат не вмешивается в это отношение.

Разрыв между средством  защиты и подлежащим материальным правом отражает как неразвитость индивидуальной свободы, когда претензия “MEUM ESSE”  не имела значения частной собственности, так и квазиполитический характер господства патриархальной семьи над имуществом, который исключал возможность прибегнуть к государству как всеобщему авторитету для решения спора о принадлежности вещи. Конфликт принимает форму личного противостояния представителей семейств, которые, вооружившись символом управления — жезлом (festuca), в ритуальной форме демонстрируют исключительность своего права распоряжаться вещью. В этом контексте обсуждаться может только правомерность такого  - относительного в условиях принадлежности вещи семейству - полномочия, индивидуальный характер которого допускает посредничество гражданского общества квиритов, — meum esse ex iure Quiritium. Эта распорядительная власть, значимая только в отношениях оборота (commercium), соотносится к субъектами волеизъявления по поводу вещи так, что индивидуальное право, которое становится предметом спора, зависит от серии сделок и целой сети личных отношений, связывающих участников гражданского оборота. Текучесть и разнообразие этих отношений определяет невозможность учесть в процессе между двумя лицами весь комплекс установленных связей. Процесс об индивидуальной подвластности вещи в обороте, при исключении из этой сферы субъекта абсолютной и абстрактной принадлежности — семейной группы (familia), — обречен на неадекватность.

Судебное определение  неизбежно ограничивается фиксацией  относительных преимуществ одной  из сторон, тем самым оставляя открытой возможность пересмотреть дело.

Чувство частной, индивидуальной принадлежности вещей (зародыш позднейшего  права собственности)  появляется впервые, без сомнения, по отношению к вещам движимым; недвижимость (земля) первоначально находится таком или ином коллективном обладании. Убитая тем или иным лицом дичь, выловленная рыба, созданное трудом оружие естественно как вещь, принадлежащая тому, кто ее добыл, создал. Сознание “эта вещь моя” возникает здесь просто и психологически неизбежно. Также естественно, что человек будет защищать свою вещь от покушений со стороны других и будет стараться вернуть ее собственной силой, если ею кто-либо уже завладел

Однако, это чувство принадлежности движимых вещей, как показывает опыт истории, долгое время еще не имеет  юридического характера права собственности  в таком виде, как она известна праву более развитому. Если моею вещью владеет другое лицо, если я требую мою вещь от него, то в  старом (например, древнегерманском) праве  это мое требование юридически опирается  не на то, что это вещь моя, а на то, что она была у меня украдена отнята и т. д. и что владелец или сам виновник этого преступления, или косвенно (тем, что владеет похищенной у меня вещью) является его участником. Не столько право истца на вещь, сколько деликт ответчика служит основанием иска.

По-видимому, так же было и в древнейшем римском праве: право на движимые вещи защищалось при помощи деликтных исков;  присущий праву собственности, к движимым вещам или вовсе не применялся или же, если применялся, то не был иском о собственности, а также имел деликтный характер.

Право на движимые вещи на этой стадии еще не имело свойства прочной  юридической связи между лицом  и вещью, связи, которая уже сама по себе могла бы служить  основанием иска. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Право собственности соответствует  понятию вещного права. Вытекающее из вещных прав господство лица над  вещью характеризуется различной  степенью и содержанием. Это господство наиболее полно воплощено в праве  собственности. Значительный период римской  истории не существовало унифицированного термина, обозначающего право собственности. Институт собственности существовал  издревле, и изначально термин dominium применялся ко всем случаям господства над вещами, находящимися в домашнем хозяйстве, обозначал более широкий круг отношений, чем право собственности, так как сам институт собственности не был четко отделен от владения, прав на чужие вещи и семейных отношений. Лишь с III в. вещи, на которые существовало право, обозначаются термином proprietas (наряду с  dominium, зафиксированным в I в. до н.э.  Алфеном Варом), применявшимся с конца классического периода исключительно для права собственности как полного и абсолютного правового господства лица над вещью, высшего среди других вещных прав. Аналогичное представление о праве собственности закрепляется в Кодификации Юстиниана термином plena in re potestas - полная власть над вещью.

Право частной собственности  – это исключительное право лица владеть, пользоваться и распоряжаться  вещью в своем интересе. Исключительное право потому, что оно нераздельно, т. е. принадлежит только собственнику, который ни с кем его не делит. Римляне называли право собственности  еще и неограниченным, подчеркивая  этим полноту владычества собственника над вещью, якобы никем не стесняемого. На самом же деле право собственности  в Риме во все времена подвергалось определенным ограничениям. Как одно из проявлений господствующего класса, оно могло ограничиваться в интересах  государства, общества, в пользу сервитутов, залогодержателя и других прав на чужие вещи,  в пользу соседей.

В свете сказанного, право  собственности определяется наиболее полным правом на вещь. Собственник  обладает самыми широкими распорядительными  полномочиями: он может отчуждать  вещь, менять ее хозяйственное значение, ухудшать свойства вещи и даже уничтожать ее. Главное качество права собственности - соединение наиболее абсолютного  господства лица над вещью с правом распоряжения ею, правом определять ее судьбу (продать, обменять, заложить, уничтожить).

Главная заслуга римских  юристов в том, что они специально не разрабатывали саму конструкцию  права собственности как таковую, но они раскрыли его юридическое  содержание путем признания различных  полномочий, принадлежащих собственнику вещи. К этим полномочиям ими относились: право владения, право пользования, право распоряжения, право на плоды  или доходы, которые приносит вещь, право истребования своей вещи от третьих лиц. Право собственности  рассматривалось как наиболее полное господство лица над вещью, как абсолютное и неограниченное право.

Такое понимание частной  собственности было использовано и  развито впоследствии в праве  многих государств нового времени. 

 

Список использованной литературы 

[1]      Бартошек М. Римское право. Понятия, термины, определения. – М.: Юрид. лит., 1986.

[2]      Бабичева Н.Г., Боровский Я.М. «Словарь латинских крылах слов» М., 1982.

[3]     Бирюков Ю.М. «Государство и право Древнего Рима» М., 1969.

[4]      Виппер Р. «Очерки по истории Римской империи», Издат., «Феникс», 1995.

[5]      Галанза П.Н. «Государство и право Древнего Рима» М., 1963.

6.      Дождев Д.В. «Римское частное право» Издат., «Норма» 1997.

7.      Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник для вузов. – М.: Издат. ИНФА. М. – Норма, 1996.

8.      Иоффе, Мусин В.А. «Основы Римского гражданского права» Л., 1974.

9.      История древнего Рима./ Машкин Н.А. – Москва: 1949 г. – 727 с.

10.  Косарев А.И. Римское право – М.: Юрид. лит., 1986.

11.  Косарев А.И. «Этапы рецепции Римского права» 1983 г., №7.

12.  Косарев А.И. Римское частное право: Учебник для вузов. – М.: Закон и право, ЮНИТИ, 1998.

13.  Курс лекций по римскому частному праву/ Сост. Максимов О.В. –

14.  Архангельск: МИУ, 1997 г. – 101 с.

15.  Основы римского права: конспект лекций/ Скрипилев Е.А. – Москва: Ось

16.  89, 1998 г. – 208 с.

17.  Римское право/ Новицкий И.Б. – Москва: “ТЕИС”, 1996 г. – 245 с.

18.  Римское частное право: элементарный курс/ Черниловский З.М. – Москва:

19.  Новый Юрист, 1997 г. – 224 с.

20.  Римское частное право: Учебник/ Под ред. Новицкого И.Б., Перетерского

21.  И.С. – Москва: Юристъ, 1997 г. – 544 с.

22.  Хрестоматия по всеобщей истории государства и права: учебное пособие/

23.  Под ред. Черниловского З.М. – Москва: 1994 г. – 413 с.